Художник шрифта — или каллиграф, если хотите — должен уметь привносить в письмо стилистические изменения, иногда весьма существенные, не разрушая при этом корневую систему почерка. Это особое мастерство: настраивать звучание шрифта под задачу, не меняя его природы.
Допустим, вы работаете в технике «Италика», перед вами три текста: учебник, любовная лирика и философское изречение. Форма одна. Интонация — разная. И шрифт должен ей соответствовать
Учебник требует лаконизма. Максимальной читаемости. Чётких конструкций и строгого ритма. Здесь форма служит ясности.
Приемы: минимальные засечки, не активные выносные, по возможности точные конструкции букв.
Лирика зовёт к утончённости. Линии становятся мягче, появляется лёгкость, полёт, росчерковость. Здесь форма — дыхание чувства.
Приемы: утонченная плотность основных штрихов, активные выносные, мягкие формы засечек, росчерки
Философская фраза требует весомости. Буквы уплотняются, штрихи становятся массивнее. Меняется темп, линия становится точной, сдержанной. Здесь форма — как гравировка смысла.
Приемы: увеличенная плотность основных штрихов, монументальная форма засечки, расширенное оптическое поле букв, увеличенное расстояние между словами.
Так рождается вариативность внутри стиля — не внешняя,
не стилистическая, а интонационная.
Не меняя почерк — меняется речь. Не нарушая форму — изменяется голос.
Шрифт остаётся самим собой, но говорит — по-разному.

Искусство письма начинается раньше, чем техника.
Не всё рождается из знания. Иногда — из жара.
Из руки, которая движется быстрее, чем мысль.
Из чернил, пролившихся до того, как ты успел задать вопрос:
а правильно ли это?
В каллиграфии есть место дикости.
Она первична. Она — как буря до ремесла.
Как дыхание до ритма. Она ничего не требует.
Она просто хочет выйти.
Спонтанное письмо не обязано быть точным!
Оно обязано быть настоящим.
Иногда дикость — это начало. А иногда — возвращение.
Когда всё уже знаешь, но снова пишешь — как будто впервые.

Надо сразу понять, что мгновенного результата ждать не стоит. Процесс растянут во времени! Мелкая моторика, глазомер, чувство ритма и насмотреность развиваются постепенно и только, подчеркиваю, в результате регулярных тренировок!
Часто думают, "вот пойду к крутому мастеру на интенсив и через несколько часов или дней буду каллиграфировать так же легко, свободно, как и он".
Так не бывает!
Придется затратить время, для того, чтобы достичь какого то результата. Чтобы поддерживать технику своего мастерства, я тренируюсь каждый день по несколько часов. И чаще всего, моя тренировка состоит из простых штрихов и несложных связок. Любопытно что первая написанная буква в начале тренировки, существенно отличается от буквы, которой я заканчиваю тренировку.
Еще очень важный момент, тщательно подбирайте себе учителей. Сейчас, то и дело мелькают рекламные посты о курсах каллиграфии, или интенсивах. Обещают за несколько занятий обучить сложнейшим шрифтам и техникам. Прежде всего поинтересуйтесь, как долго учитель занимается каллиграфией, как давно он преподает, были ли у него выставки, где можно посмотреть работы самого преподавателя? Распросите тех, кто в теме, про эту школу или мастера. Таким образом вы сможете избежать случая попасть на курс к человеку, который сам еще мало чего умеет.
Все мои студенты знают, сколько сил, труда и времени надо вложить в свое умение, прежде, чем оно станет мастерством.
Мелкая моторика, глазомер, чувство ритма, насмотренность — развиваются только в результате регулярных тренировок.
Ты не становишься каллиграфом за один курс или интенсив.
Но ты становишься им — с каждым своим тренировочным листом!

Работа с простым штрихом это неотъемлемая часть тренировочного процесса. Это не разогрев и не техническая разминка.
Это — основа! Штрихи — это мышцы ваших букв.
Именно они отвечает за силу, за ритм и за выразительность письма.
Часто даже точно построенную букву портит дряблый, неуверенный штрих.
И наоборот: даже геометрически неверно выполненную форму способны вытянуть сильные и эмоциональные штрихи.
Работа со штрихом это не просто упражнение. Это практика присутствия. Ты не думаешь о буквах — ты входишь в состояние письма.
Абсолютно медитативный процесс.
Штрих за штрихом. Линия за линией.
И всё — ради одного:
Чтобы письмо зазвучало — штрих должен обрести силу.

Каллиграфия, как красивые буквы с росчерками, это очень поверхностный взгляд. Письмо глубже. Оно многослойно, как дыхание, как память, как сам человек.
Каллиграфия — не техника. Это форма мышления. Не украшение, а способ быть.
Каждая линия несёт в себе сложность личности: писца, художника, творца — человека.
Хороший почерк не восхищает. Он смещает точку сборки.
Он не просит восхищения — он провоцирует внутренний сдвиг.
Чтобы зритель замер, задумался, запутался, а потом вышел на новый уровень восприятия.
Это и есть цель: не удивить — а пробудить.
Не показать мастерство — а вбросить зерно.
Зерно размышления, переосмысления,
возможности увидеть букву как событие.
Пишите сложно и красиво
Всё, что ты выводишь на бумаге, уже было внутри тебя.

Ответ простой и однозначный: да, влияет.
Вопрос только в том — какой каллиграфией вы занимаетесь.
Если это свободное, темпераментное письмо — абстрактное, рваное, нечитабельное — результат тоже будет. Но со временем. Там сначала работает тело, импульс, жест — и лишь потом формируется привычка.
Если же вы занимаетесь в системе исторических шрифтов, регулярно, дисциплинированно, оттачивая связки, формы, ритм — изменения происходят быстрее. Строчки становятся ровнее. Наклон — устойчивее.
Арка-образующие буквы — стройнее и живее. А всё письмо — собраннее и осознаннее.
Это не магия. Это логика.
Исторические письма — это не музейные экспонаты. Их создавали не для витрины, а для жизни. Сотни и тысячи писцов работали каждый день:
много, быстро, разборчиво. Именно поэтому они выработали формы, в которых соединяются три главные вещи: темп, эстетика и читаемость.
На своих занятиях я делаю упор именно на этом:
классические типы письма, чёткие формы, простая и ясная композиция.
Из этой простоты вырастает почерк, который остаётся с вами.
Письмо воспитывает руку.
А каллиграфия — формирует взгляд.

1. Композиция. Путь от простого — к сложному

Маленькими шажками. Сотнями листов.
И тысячами взглядов на эти листы.
Ты не размещаешь текст — ты выстраиваешь пространство.
Ты ищешь не центр, а равновесие.
Хорошая композиция не говорит громко. Она держит тишину.
И если всё на своих местах — эта тишина начинает звучать.
Когда композиция верна —
тишина в листе начинает звучать

1. Пауза

Полна смысла, полна дыхания, полна ожидания.
В каллиграфии пауза — это остановка, в которой рождается следующая линия.
Не случайная, не механическая. А та, которая просится.
Которая вырастает из предыдущей, как тишина между словами, как вдох после выдоха.
Ты учишься писать не буквы — а расстояния между ними.
Ты учишься слушать — где рука уже всё сказала, а где ещё молчит.
И если ты не умеешь делать паузу — ты не слышишь, что пишешь.
Пауза — это граница между суетой и вниманием.
Она делает письмо живым

1. Темп

У каждого письма — свой темп.
Иногда он медленный, как дыхание перед сном.
Иногда — быстрый, как мысль, которую нельзя потерять.
Иногда — рваный, непредсказуемый.
Но если ты пишешь всерьёз, темп всегда становится видимым.
Темп нельзя навязать. Его можно только услышать.
Если ты торопишься — линии рвутся.
Если замедляешься — они теряют силу.
Рука должна двигаться в такт состоянию.
Не медленнее — и не быстрее. Темп — это честность.
Он показывает, где ты есть. И он меняется, когда меняешься ты.
Писать — значит двигаться в ритме,
который слышишь только ты

1. Материал

Материал — это не фон. Это собеседник.
Бумага может сопротивляться. Чернила могут расплыться.
Перо может скрипнуть в самый неподходящий момент.
И всё это — часть письма. Ты не господин материала.
Ты — в диалоге с ним. Ты не «используешь» — ты слышишь.
Иногда бумага диктует темп. Иногда чернила ведут форму.
Иногда инструмент подсказывает, что ты хотел сказать на самом деле.
Уважай материал. Он старше тебя.
Он помнит руки тех, кто писал до тебя.
Пиши не на бумаге — пиши с ней.
И тогда она ответит

1. Присутствие

Ты можешь владеть техникой.
Можешь знать стили, держать инструмент точно.
Но если тебя нет в моменте — письмо мёртво.
Присутствие — это не поза.
Это не концентрация на результате.
Это внутреннее согласие быть здесь.
Когда ты действительно в письме,
время сворачивается. Остаются только: ты,
инструмент, бумага — и тишина между ними.
Каждое прикосновение к листу — отклик. Не от ума, а от внимания.
Присутствие не видно, но оно чувствуется.
В кривом штрихе, написанном честно, больше жизни, чем в идеальной форме, сделанной без тебя.
Письмо — это не то, что ты показываешь.
Это то, в чём ты есть.

Сегодня я Расскажу, как проходят индивидуальные занятия по каллиграфии, что мы изучаем и что нужно знать, для того чтобы начать заниматься
⏱ Как часто?
Обычно — раз в неделю, по часу. Этого вполне достаточно, чтобы успевать и разбирать материал, и прорабатывать его самостоятельно между занятиями.
📚 По какой программе идет обучение?
Есть два формата
1. Вы приходите с конкретным запросом — например, «хочу изучить готику» или «хочу освоить копперплейт». Мы подстраиваемся под уровень ученика и начинаем работать со шрифтом.
2. Вы хотите пойти обучение по всей программе — тогда готовьтесь к глубокому и серьёзному погружению. Много шрифтов, очень много инструментов и каллиграфических техник. Всё идёт по принципу усложнения — каждый следующий шрифт на порядок сложнее предыдущего.
✒ Какие шрифты мы изучаем на курсе?
Вот только часть из них: • Ленточная антиква, Инсулярный и Греческий унциал • Римская Рустика, Квадратное письмо, новый римский курсив • отдельная тема «Каролингский минускул» • Foundational hand (Джонстон) • Готическая группа: Фрактура, Текстура, Ротунда, Бастарда • отдельная тема Итальянский курсив (латиница + кириллица) • Остроконечная каллиграфия: копперплейт, спенсериан, министерский курсив • Росчерки — от простого к сложному • Брашпен, рулингпен • Кириллическая группа шрифтов (пошибов): Устав, Полуустав, • отдельная тема «Скоропись»
🧠 Темы, которые мы разбираем на занятиях:
• Темповое письмо • Каллиграфическая композиция и композиционное мышление • Вариативное письмо • Современная и экспериментальная каллиграфия • Скорописный курсив (на основе нескольких типов письма) И многое другое — список тем растёт вместе с опытом учеников.
🛠 Что нужно для того чтобы начать?
• Тетрадь или блок А4 в клетку
• Pilot Parallel Pen (2.4 мм или 3.8 мм)
• Простой карандаш
• Штатив для телефона или ноутбук — чтобы я мог видеть, как вы пишете
• Google Meet или Zoom
🤝 Как начать заниматься?
Пишите мне. Мы выберем удобное время, я добавляю вас в закрытую группу учеников «Экспериментальная каллиграфия» — и вы входите в очень живой
и насыщенный процесс.
Без скуки. Без копирования образцов. Только глубокая работа с буквой, инструментом и своим почерком.

Владение пространством листа — это высший пилотаж композиции.
Это не когда мы вырываем удачный фрагмент из исписанного материала,
кадрируем его и вешаем на стену. Такой метод тоже имеет право на существование. Но чаще он отдаёт случайностью. И остаётся на уровне ремесленного подбора.
Настоящая компоновка начинается значительно раньше. Она начинается с выбора формата — относительно текста. С понимания его объёма, характера, массы. С расчёта того, где будет заголовок, где вспомогательные блоки, где — пауза. Где напряжение. Где дыхание.
Это уже не просто «навык» — это видение: целого и частного, тихого и доминантного, явного и пустого. Это и есть композиция. Точнее — чувство композиции! Как чувство равновесия у канатоходца. Ты либо чувствуешь — либо нет.
И развить его невозможно за один мастер-класс. Композиционное мышление воспитывается годами. Это не разовая техника. Это путь.
Путь от простого — к сложному.
Маленькими шажками. Сотнями листов. И тысячами взглядов на эти листы.
Когда композиция верна — тишина в листе начинает звучать.

Чем глубже корни, тем свободнее линия
О современном экспериментальном письме
Современное, экспериментальное письмо немыслимо без глубокого знания исторических стилей и направлений.
Любые концепции, пытающиеся представить ненужность почерков прошлого в свете «продвинутого современного искусства», выглядят самонадеянно, неуклюже и художественно необоснованно.
Только чётко структурированная, широкая и глубокая база — знание форм, материалов, инструментов — даёт возможность для лёгкой, утончённой импровизации. И становится неиссякаемым источником вдохновения.
Импровизация без основы — это не свобода. Это самодеятельность. Когда человек говорит: «я не привязан к стилям», но не способен назвать, что именно он трансформирует — он не освобождён, он просто не обучен. Свобода приходит не вместо структуры, а через неё.
Как джаз рождается из классического слуха. Как танец требует анатомии.
Так и свободное письмо требует фундамента: не только моторики,
но знания форм, пропорций, историй. Потому что только зная, что ты разрушаешь, ты можешь сделать это красиво. А главное — осознанно.
Свобода в письме — это не отсутствие формы.
Это умение пройти через неё и не потерять себя.

В мире, где многие стремятся к яркому финалу, где произведение искусства становится мерилом таланта, я выбираю иной путь. Мне ближе слово этюд, чем «холст» или «работа». Этюд для меня — это не заготовка, не черновик, а способ быть, способ позволить себе быть в процессе.
Каждый каллиграфический этюд — это маленькое откровение. Он рождается в тот самый момент, когда рука и чернила, невзначай касаясь бумаги, создают живой след, пронизанный вниманием, настроением, мгновенным состоянием души. В этом процессе не важна конечная форма или результат, главное — присутствие. Этюд — это попытка, эксперимент, дыхание, фиксированное навечно в одной линии, оставшееся как свидетельство того, что ты был здесь и ощущал каждое движение.
Часто нас учат стремиться к идеалу, к неподдельной красоте, к безупречности. Но идеал отдалён от реальности: он отражает лишь то, чего мы боимся, а не то, что имеем. В моих этюдах я не стремлюсь к безукоризненной линии, потому что искренность проявляется именно в несовершенстве, в нюансах, где рука пробует и ошибается, где каждая линия — это не жест, а выбор. Результат важен не тогда, когда он ослепительно чист, а когда в нём слышится голос сердца, когда в чернилах запечатлелось настроение, и каждый штрих несёт отпечаток мгновенной истины.
Это напоминание о том, что быть настоящим — значит не бояться допустить ошибки, не стараться постоянно удовлетворить чей-то образ «идеального», а позволять себе быть таким, каким ты являешься в потоке момента. Ведь каждое прикосновение пера, каждое движение руки — это не просто технический приём, а знак присутствия. Здесь нет места тщеславию. Здесь важна лишь искренность. И если в этюде есть внимание, если рука позволила себе просто быть, значит, он произошёл.
Таким образом, каллиграфический этюд становится для меня не только практикой, но и тихим зеркалом, в котором я узнаю себя. Он говорит: «Ты здесь. Ты чувствуешь. Ты в движении». Не требуется совершенство — достаточно быть настоящим, позволяя каждой линии дышать своей правдой.

Я видел тысячи букв. Сотни работ, выставок, курсов, экзаменов, портфолио.
И каждый раз я безошибочно узнаю новичка с первого штриха. Иногда — с первого пробела.
Вот пять признаков, которые говорят: «Этот человек пока только на старте»
1. Буквы — мёртвые. Как будто их писали под диктовку страха. Начинающий каллиграф слишком старается. Каждая линия напряжена, как будто за неё поставят оценку. В результате — буквы правильные, но пустые. Жизни в них нет. Нет дыхания, темпа, характера. Только «чтобы ровно». Парадокс: чем меньше ты «рисуешь» буквы, тем живее они выглядят.
2. Игра в шрифт, а не в письмо. Новички часто повторяют формы, как копировальная машина: видят образец — и клонируют. Но каллиграфия — это не про копию. Это про понимание логики форм. Можно идеально повторить готическую букву и всё равно сделать её неубедительной. Потому что ты скопировал что, но не понял почему.
3. Нет ритма. И это сразу слышно. Каллиграфия — музыка для глаз. Если текст читается как «та-да-да-та-та», а потом вдруг «таааааа-та-тат», значит, ты ещё не слышишь темп. Хорошее письмо всегда музыкально. Даже если оно без нот.
4. Инструмент держат как ручку в школе. Это видно сразу — по углу, по нажиму, по неловкости. Начинающий держит перо как будто боится его уронить. Опытный — как продолжение руки. Или даже как продолжение мысли. Обычно я просто прошу: «Покажи, как ты держишь инструмент». И всё понятно.
5. Идея — последняя в списке. А должна быть первой. Новички начинают с техники. Пишут: «Сейчас я сделаю красивую фразу шрифтом Copperplate». Но зачем? Ради красоты? Ради лайков? Только зрелая работа рождается из идеи. Не из шаблона, не из Pinterest, а из того, что внутри тебя просится наружу. Каллиграфия — это форма, подчинённая смыслу. А не наоборот.
Я не пишу это, чтобы обесценить. Я пишу это, чтобы ускорить. Ошибки — это указатели. И если ты умеешь их видеть, то умеешь и расти.
Каллиграфия — не о совершенстве. Это вообще не про идеал. Это про голос. И если ты нашёл свой — даже одна буква может звучать сильнее романа.

Письмо, как путь. Шрифт, как судьба.
Меня часто спрашивают:
Какой твой любимый шрифт?
И я понимаю — это вопрос не о предпочтении, а о природе моей каллиграфии.
Моё письмо формировалось под влиянием времени и великих мастеров прошлого. Исторические формы, авторские прочтения, рукописи, в которых дышит эпоха — всё это не просто шрифты.
Это этапы становления. Это я, проживающий каждую линию заново.
Были периоды одержимости.
Я дышал «старым Унциалом», шептался с «римской Рустикой»,
восхищался несовершенством «Квадрата». Затем лихорадило остроконечной каллиграфией: «Спенсериан», «Копперплейт». Я болел ими. Болел по-настоящему. Я долго не мог оживить в себе «Русскую Скоропись» — она сопротивлялась, как дикая лань: гордая, быстрая, не дающаяся в руки. Но однажды — пришла. И с тех пор я не мыслю своего письма без этой летящей, свободной линии, словно ветра, которому уже не нужен перевод. Некоторые шрифты проскальзывали мимо — как тень. «Фрактура», «Текстура» — красивые, но далекие. Был «русский Полуустав» — дерзкий, временами упрямый, но родной и оттого понятный. Затем — «Римский». Он, как классическое образование, не может быть неважным. Он фундаментален. Если ты владеешь «Капитальным», ты не случайный человек в этом искусстве. Ты знаешь, откуда растёт всё. Сейчас со мной — три основные темы.
Скоропись, Итальянский курсив, Каролингский минускул.
Скоропись — это движение.
Итальянский курсив — бездонность. Его можно исследовать годами.
Каролингский минускул — это лёгкость, пластичность, потенциал возможного. Мало кто понял, сколько в нём ещё скрыто.
Последнее увлечение — Скорописный курсив.
Меня захватывает его вариативность, живость, возможность импровизации.
Он не требует — он приглашает. И я иду за ним, не зная, куда приведёт.
И в этом — настоящее.
Вы спрашиваете какой мой Любимый шрифт?
Наверное тот, которым я живу сейчас.
Потому что каллиграфия — это не набор приёмов. Это разговор с тем, кем ты становишься в момент письма.

.

.

.

.

.

.

.стенография

В данной статье рассматривается вопрос о том, какую пользу для человека приносит изучение и занятие каллиграфией. Показано положительное влияние каллиграфии на психологическое состояние и ментальное здоровье человека. Все это дает возможность экспериментировать, находить новые формы и способы творческого самовыражения. Ключевые слова: каллиграфия, шрифт, дизайн, стиль, обучение, тренд, симметрия, текстура, структура, текст, масштаб, буква, эффект, начертания, элементы.

В статье раскрывается генезис и динамика персидской миниатюры и каллиграфии в книжной культуре. Особое внимание уделено образносмысловым и функциональным особенностям миниатюры и каллиграфии в персидской литературе. Ключевые слова: персидская культура, персидская миниатюра, каллиграфия, книжная культура, искусство, исламский мир. Ключевые слова: персидская культура, персидская миниатюра, каллиграфия, книжная культура, искусство, исламский мир.

Статья исследует эволюцию и влияние римского капитального шрифта на развитие коммуникативной графики. Авторы рассматривают исторические корни этого шрифта, его использование в различных эпохах и культурах, а также его значение для современного дизайна и типографики. Статья анализирует технические аспекты создания римского капитального шрифта, его структуру и особенности, а также исследует влияние этого шрифта на формирование современных стандартов типографии. Результаты исследования позволяют лучше понять роль римского капитального шрифта в истории коммуникативной графики и его важность для современного дизайна. Ключевые слова: Капитальный шрифт; маюскул; Колонна Трояна; Древний
Рим; каллиграфия, антиква.

В данной статье рассматривается значимость латинского алфавита в современном мире. Начиная с его исторических корней и развития, авторы подчеркивают его универсальное применение в науке, технике, международных отношениях, информационных технологиях и образовании. Анализируются преимущества его использования в речи и письме, веб-разработке, типографии и дизайне, а также в культурном и историческом контексте. Отмечается его важность как средства коммуникации и инструмента расширения кругозора в современном цифровом и материальном мире. Ключевые слова: латинский шрифт, восприятие

Ла­ти­ни­це по­вез­ло — ис­сле­до­ва­ния Эд­вар­да Джон­сто­на и его уче­ни­ков про­дви­ну­ли раз­ви­тие шриф­тов в XX ве­ке. Тех­ни­ка же ки­рил­лов­ской кал­ли­гра­фии изу­че­на не так ши­ро­ко. Ста­тья, ко­то­рую мы пред­став­ля­ем, от­ча­сти вос­пол­ня­ет этот про­бел. Рас­смат­ри­вая ин­те­рес­ней­шие ис­точ­ни­ки, ав­то­ры рас­кры­ва­ют не­обыч­ную струк­ту­ру книж­но­го уста­ва и вво­дят в тер­ми­но­ло­гию по­ня­тие со­став­но­го пись­ма.

Рукопись представляет собой своего рода альбом для набросков, принадлежавший монаху XV века, работавшему в Юго-Западной Германии, где он опробовал идеи и схемы для иллюстрированных рукописей и развил свои навыки.

На латыни.
Большинство отрывков текста в первой части начинаются с больших декоративных инициалов, в основном с белыми цветочными узорами на чёрном фоне. Инициалы (добавлены зелёный и красный цвета) с полной рамкой из завитков листьев на л. 1; цветные инициалы с изображением гербов на л. 4.
Некоторые листы испачканы, потрёпаны, их трудно читать.
Переплёт: XX век. Переплетён в 1984 году в реставрационной мастерской Йельского университета. Нелипкий бумажный переплёт.

Кодекс Форстера II состоит из двух переплетенных тетрадей, созданных в Милане при Людовико Сфорца. Первая тетрадь (до 63 листа, около 1495 года) включает заметки по теории пропорций, архитектурные чертежи и изображения Девы Марии. Вторая тетрадь (с 64 листа, 1495–1497) содержит заметки по теории весов, наброски вечного двигателя, шлемов и рецепт красок. Леонардо писал зеркально, начиная с конца, как видно из пронумерованных листов второй тетради (158, оборотная сторона — 65, обратная сторона).

.

.